The Atlantic: Украина не та страна из-за которой США начнет войну
Воинствующие политики в США считают, что американская внешняя политика придаст смелости врагам и лишит союзников. Они не правы.
Обычные американцы, возможно, и не задумываются, но мнение внешнеполитической элиты Америки значительно изменилось со времени начала последних военных действий в Ираке. Ушли настроения напряженности, но появились ощущения нерешительности. Умное и дерзкое поведение России в Украине встревожило не только команду Дика Чейни - Билла Кристола, для которых каждый противник Америки - Нацистская Германия, а каждая оспариваемая территория - Судетская область, но и многих аналитиков. Наиболее ярким свидетельством этого стали строчки в The Economist на прошлой неделе: «Америка уже не столь тревожится из-за врагов и не внушает доверия своим друзьям». «Отступление» администрации Обамы, как предупреждает передовица журнала, вызвало «гнетущее подозрение среди друзей и врагов, что в один прекрасный день Америки просто не станет».
Да, есть основания критиковать отдельные аспекты политики Обамы. В отношении Сирии, где он, возможно, дал слабину. В отношении Украины, когда более жесткий и незамедлительный ответ в Крыму мог остановить Владимира Путина, хотя одновременно и расколоть единство Запада. Но The Economist и другие воинствующие критики внешней политики Обамы ошибаются, утверждая, что политика Обамы в одном уголке земного шара придала смелости противникам и деморализовала союзников в другом месте. Это старая и дорогостоящая иллюзия. Ее можно назвать «обманчивостью доверия».
С самого начала Холодной войны американские политики и обозреватели многократно подчеркивали то, что поддержка Соединенными штатами Америки союзников в одной части мира создает союзников в других, и тем самым формируется «доверие». Это выливалось в обсуждения, заслуживает ли действительно та или иная страна расходов американских денег и пролитой американской крови.
Сразу после Второй мировой войны, Джордж Кеннан, американский дипломат и политолог, призвал своих руководителей в администрации Президента США Трумэна определить те области земного шара, которые были достаточно важны для защиты от Советского Союза, и те, которые не являлись такими. Но стратегию Кеннана опередила Директива Совета национальной безопасности США №68 (СНБ-68), в котором указывалось, что «любое существенное дальнейшее расширение территории доминирования Кремля повышает вероятность того, что никакая другая коалиция, способная противостоять Кремлю, не будет образована». В таком случае каждая страна была на счету, потому как согласие США на советское господство в какой-либо части планеты снижало доверие во всем мире.
Но настоящая катастрофа случилась во Вьетнаме. Как правило, люди, которые втянули Америку в войну, не придавали Вьетнаму особого значения. Их волновало только то, что если Америка не поддержала бы свои обязательства там, это деморализовало бы американских союзников и подстегнуло бы Советы к действиям на тех территориях, где это действительно было важно, например, в Центральной Европе.
В итоге, после того, как десятки тысяч американцев и миллионы вьетнамцев умерли, Соединенные Штаты отказались от ведения войны в Южном Вьетнаме. Да, коммунисты победили в одних уголках развивающегося мира в 70-х годах. Но они утратили свои позиции в других. А в самом сердце Европы, в месте, очень значимом для американских политиков, укрепилось НАТО, а Советы остались за своим Железным занавесом.
Несколько позже проявилась огромная разница между тем значением, которое лидеры Америки приписывали глобальному доверию, и результатами исследований ученых. Все более популярной становится гипотеза: слабость на одной территории поощряет агрессию в другой. Ученые сделали выводы, что авторитет той или иной страны, по крайней мере, во время кризисов, повышает не его фактическое поведение, а скорее, демонстрация сил и интересов. Если страна угрожает, что она может применить силу, и показывает заинтересованность, тогда этим угрозам будут верить, даже если страна блефовала в прошлом. Подчеркивается, что те страны, которые вели войны, чтобы построить репутацию решительности, потратили огромные суммы денег и, что гораздо хуже, тысячи жизней.
Но, к сожалению, именно на основе утратившей свою актуальность концепции, The Economist утверждает, что непринятие Обамой мер для подтверждения его собственной жесткой позиции по вопросу химического оружия в Сирии серьезно навредило его авторитету. На самом деле, The Economist не предоставляет доказательств того, что политика Обамы в Сирии сыграла свою роль в действиях Путина на Украине.
«Установление репутации нации как способной и готовой отстаивать свои интересы», - говорит Тед Хопф, американский исследователь вопросов внешней политики, - «является гораздо более простой задачей, чем поддержание стратегии сдерживания».
Тяжелые события в Украине достаточно хорошо соотносятся с теорией Хопфа. При оценке вероятной реакции Америки на действия в Украине, Владимир Путин смотрел не на то, что Америка сделала в Сирии или в другойточке планеты, а на действия Америки непосредственно в Украине. Очевидно, Украина не является той страной, из-за которой Соединенные Штаты были готовы рискнуть возможной войной. Решение не включать страну в НАТО тоже это подтверждает. Расчет Путина оказался верным.
Почему существует такая одержимость «доверием»? Это избавляет американцев от необходимости принимать трудные решения в ситуации конкретного конфликта. Так, если каждая территория имеет значение, потому что это отразится на другой территории, то внешняя политика становится намного проще: Америке везденужно проходить испытания, Америке везде нужно показывать решимость.
Соединенные Штаты дорого заплатили за такое мышление в прошлом. И жаль, что оно сегодня возвращается.
Peter Beinart, The Atlantic
Перевод Арсений Давиденко, Dialog.ua
