Ганапольский: От нынешних гонителей Макаревича не останется и следа

Известный российский журналист и общественный деятель Матвей Ганапольский выразил свое отношение к известному российскому музыканту Андрею Макаревичу.

Я с ужасом жду, что Макаревичу все же разрешат где-то концерт. Обливаясь холодным потом, я вспоминаю песни «Машины времени». Мои холодеющие губы шепчут их провокационные строки. Что ни песня — то «антироссийская пропаганда».

«Пока горит свеча» — разве это не намек на проблемы богом забытых деревень, где как при царе света (газа) не было, так и сейчас нет?

«Я пью до дна за тех, кто в море!..» — разве это не разврат на фоне неустанных усилий государства в деле борьбы с пьянством?

«Вот — новый поворот! Что он нам несет? Пропасть или взлет? Омут или брод?». Эти бессмысленные вопросы явно идут вразрез с решениями Государственной думы и Правительства РФ, прямой дорогой ведущими нас к новым свершениям.

Но главное — вот эта гадость: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас!» Что за намеки? То есть если властью сказано, что надо «так», то надо подождать, пока власть прогнется, что ли?

Конечно, все, что я сейчас написал, — не более чем шутка. Горькая, правда, — ибо именно такие слова звучали из уст всяческих худсоветов в советские времена. В те времена были не рок-группы, а ВИА (вокально-инструментальные ансамбли). И любой концерт худсовет утверждал лишь в том случае, если музыканты вначале пели что-то про партию или комсомол, потом какую-то песню признанного члена Союза композиторов, далее обязательной была обработка русской народной песни. И только в конце ты мог спеть песню своего авторства. То есть свою песню. Песню о том, как ты понимаешь и чувствуешь этот мир. Но именно то, как ты чувствуешь мир, худсовет обычно выкидывал из концерта, ибо кто ты такой, чтобы объяснять миру, что ты чувствуешь своей не проверенной партией и комсомолом душой?

Так вот Андрей Макаревич — это «глыба». Это такой «матерый человечище».

Он еще много лет назад, во времена глухого совка, спел про две важнейшие вещи — про свободу и право выбора. Помните «Три окна»? Или «Каждый, право, имеет право на то, что слева, и то, что справа»?

Что говорить, он народный кумир, властитель дум, мощнейший авторитет — ну как еще сказать о человеке, который самыми точными словами описывает нашу с вами жизнь? Можно ли в какой-то степени, кроме превосходной, говорить о человеке, который поет на сцене, а гигантская толпа, гигантская страна поет его песню вместе с ним?

Но, как выясняется, у нас в России все можно. В России может произойти невероятное — и Макаревич вдруг впадает в немилость. Он посмел во время пропагандистского угара где-то не там выступить, что-то не то сказать; но главное, потом, когда ему аккуратно намекнули, что «свеча-то горит, но может и погаснуть», — товарищ Макаревич посмел не раскаяться!

Что ж, приговор оказался суров: после травли в СМИ ему срывают концерты. Вначале на дальних рубежах — в Красноярске, Томске, Новосибирске, Самаре и Казани. Теперь — в Москве и Санкт-Петербурге. Объяснение потрясает: «малый интерес к его песням, билеты не продаются». То есть кроме того, что концерты срывают, так еще и глумятся.

Макаревич пишет письмо президенту с требованием прекратить травлю. Не уверен, что нужно было писать это письмо. Но, так или иначе, пресс-секретарь президента ответил на письмо в том духе, что президент получает каждый день много писем, и неизвестно, будет ли ответ. Ответа не последовало. Но машина по подавлению поэта задний ход не дала, и концерты вновь отменяются.

И тут, знаете, самое замечательное — это как борзо включились в травлю всевозможные пигмеи, ничего миру не подарившие. Тут и депутаты, немедленно предложившие лишить Макаревича государственных наград; тут и телевидение, быстренько вставившее его, признанного и заслуженного человека, в тошнотворную «патриотическую» агитку «13 друзей хунты». 

Но это, так сказать, «высокие этажи». А было хамство и этажами пониже: различные выкрики на его концертах, статейки в прессе и Интернете с нехитрой мыслью — исписался Макаревич, дешевой славы ищет.

Знаете, пигмеи, даже если бы Макар написал всего лишь одну вот эту песню, то ему уже памятник нужно ставить, ибо талантливее не скажешь:

Кукол дергают за нитки, на лице у них улыбки,

И играет клоун на трубе.

И в процессе представленья создается впечатленье,

Что куклы пляшут сами по себе.

Да, он абсолютно прав, наш Макар, написавший эти строки уже очень давно, — куклы и сегодня слишком похожи на людей. Или люди стали как куклы — им уже не вешают нитки силой, они вешают их на себя сами.

Вот я думаю: что может быть в головах у людей, ничего не создавших, только накравших все, что криво лежит, чтобы повсеместно запрещать концерты Андрея? Да и вообще, кто эти люди? Ответ прост: обычный люмпен, любовно взращенный властью.

Ведь, если вдуматься, почему пигмеи так беззаветно «мочат» Макаревича, немедленно позабыв, что сами росли на его песнях? Секрет прост: что бы ты ни делал — писал стихи, варил сталь, учил детей математике — это все ничто в нынешней России. Нет сегодня авторитетов и социальных лестниц, ибо вверх ведет лишь один талант — первым увидеть «врагов», неустанно желающих уничтожить родину-матушку, ниже других прогнуться перед начальством, нежней лизнуть.

И важно сейчас не то, сколько поколений идет по канве твоих песен, а идешь ли ты сам по единственно «правильной» канве, утвержденной «худсоветом». Разглядеть врага, изобличить его, возбудить против него ненависть и громко, на всю страну, прокричать, что именно ты его изобличил. Именно ты! Да так громко, чтобы услышали «наверху».

Наверху, конечно, иронично, эдак по-сталински, усмехнутся и прокомментируют очередной припадок верноподданства фразой, что «это личное мнение, не стоит обращать внимание».

Но, тем не менее, на припадки внимание обращают, и вскоре пигмеи пухнут от повышений, бюджетных денег или государственных наград.

А что же сам Макаревич? Да ничего! Что может быть с человеком, который давно спел и рассказал нам про наше сегодняшнее настоящее. Его «Машина времени» просто едет туда, куда не протянула щупальца машина запретов и издевательств над талантом. В его жизни ничего не меняется — та же сцена, микрофон и шквал аплодисментов из темноты. И если чуть изменить его песню про кукол и людей, то кажется, что эта темнота зала Томска, Новосибирска или Самары.

Для меня Макаревич — это не только камертон поэзии и гражданской позиции. Он еще и тест самого общества на талант, тест на его правила бытия. Ибо если кумира можно «взять и запретить», как неудобные понедельники, то это общество просто недостойно поэта.

И уж как учит реальность, что не газ и нефть определяют благосостояние страны, а именно таланты во всех сферах деятельности, рождающие ее интеллектуальный багаж. И что запрещать талант — это и себя позорить, и, простите, страну кидать на деньги, потому что у таланта, если он реализуется, самая большая прибавочная стоимость и самый большой доход для страны в виде налогов — тот же Гугл возьмите или Фейсбук.

А уж как учит история: именно талант остается, а всякие запретители растворяются без следа — но учение все не впрок.

Вот хозяин гасит свечи,

Кончен бал и кончен вечер,

Засияет месяц в облаках...

Кукол снимут с ниток длинных

И, засыпав нафталином,

В виде тряпок сложат в сундуках.

Написано это в далеких советских 70-х. Ну и где они, эти «гиганты», рулившие жизнью, запрещавшие Высоцкого, определявшие города гастролей Ростроповича, строго следившие, чтобы Бродского и Солженицына вышвырнули из страны? Ни следа от них не осталось, лишь пара анекдотов да серые мемориальные доски, на которых никто их не узнаёт.

Не останется и следа и от нынешних гонителей талантов; странно, что они этого не понимают. Но, как поет Макаревич, «каждый имеет право...». Есть право идти своей дорогой и у самого Андрея, так что вакханалия вокруг него — это еще одно доказательство, что настоящий талант непотопляем. А на бешенство тех, кто узнаёт себя в его песнях, есть только один ответ: завидовать дурно, дорогие товарищи!